«Перед лицом великой цели никакие жертвы не покажутся слишком большими». Адольф Гитлер
В конце 20-х — начале 30-х немцы интересовались ракетостроением. Это объясняется тем, что, согласно Версальскому договору, Германии не разрешалось вести разработки и производство новых видов любой военной наступательной техники, используемой во время Первой мировой войны. Однако в перечень запретов не входило ракетное оружие.
В сравнении с Германией все остальные страны сильно отставали и опрометчиво не проявляли особого интереса к самообороне. Там, в первой четверти ХХ века, пока не все знали, что экономику страны можно укрепить за счет торговли оружием, а идеи гуманизма, навеянные послевкусием Первой мировой, под флагами тогда еще независимого от политических интриг «Красного креста» продолжали витать в воздухе.
В СССР, где победила власть рабочих и крестьян, интенсивно строилась новая, неведомая доселе государственная формация, и старушку Европу пугало и интриговало все, что шло, ехало, летело и ползло с Евразийского континента. Гениальные идеи Циолковского о звездолетах проникли в Европу с русскими эмигрантами, «безумными» и бездомными звуковиками, чьи мечты о далеких планетах витали в воздухе, приземляясь на благоприятной финансовой и образовательной почве, давая гениальные всходы, выраженные уникальными находками в области новых, по тем временам неведомых технологий.
Чудаковатый гений. Прихоти звукового вектора
Чудаковатым гением, не признанным у себя на родине в СССР и в середине 20-х опрометчиво отправленным в длительную командировку на Запад, причем в самую неблагополучную с экономической точки зрения, отсталую и политически униженную европейскую страну — Германию, был талантливый русский инженер-изобретатель Аполлон Аркадьевич Цимлянский.
НКВД и спецслужбы СССР об Аполлоне Цимлянском заговорили в начале 30-х, когда пришедшие к власти фашисты самым интенсивным образом стали наращивать боевую мощь Германии. Вот тут-то и выяснилось, что выпровоженный в 1926 году под улюлюканье «красной профессуры» в бессрочную командировку «физик-прожектёр», обосновавшись в Европе, удачно работает на восходящую политическую звезду в Третьем рейхе.
«Прожектёрские» идеи Цимлянского, как их именовали советские профессора-недоучки, получили свое претворение в жизнь сначала испытанием мощнейшего ядерного заряда в Саксонии, по своей разрушительной силе приблизившегося к будущей атомной бомбе. Взрыв, произведенный в заброшенной штольне, а главное, его последствия с увеличением уровня радиации в округе, настолько поразили фюрера, что тот приказал запретить дальнейшие изыскания в этом направлении. Германии не нужны были территории, превращенные в безжизненные пустыни, а свой марш на Восток, где можно было бы использовать ядерное оружие, Гитлер пока еще не афишировал.
Прототип инженера Гарина
Советский писатель Алексей Толстой, будучи знаком с соседом по даче Аполлоном Цимлянским, вдохновившись звуковым гением «прожектёра» и его рассказами о тепловом луче, способном разрезать металл, как масло, приступил к написанию романа «Гиперболоид инженера Гарина». Правда, работать над произведением из серии «Фантастика» он начал уже после командирования Аполлона Аркадьевича в Германию. Готовый роман перерабатывался четыре раза: в 1927, 1934, 1936 и 1939 годах, когда Цимлянского уже не было в живых. Актуализировать книгу было необходимо. Настолько интенсивно развивалась жизнь, а вместе с ней наука и военные технологии, которые в ближайшем будущем окажутся использованы в самой страшной войне ХХ века.
Конечно, нельзя сравнивать Цимлянского с кожным звуковиком Петром Петровичем Гариным из романа Алексея Толстого, построившего свой гиперболоид с целью обретения власти над миром. Он по-кожному воспользовался чужой гениальной мыслью, создав мощное оружие для достижения своих личных целей.
У Аполлона Аркадьевича не было гаринских звуковых пусто̒т и кожных амбиций управления миром. Он был многосторонне одаренным человеком с развитыми свойствами звукового вектора. Его мечтой было не создание смертоносного оружия, а освоение космического пространства на базе изобретения ракеты на жидком топливе.
Другое дело, что открытиями Цимлянского воспользовались те, кто мечтал создать новый мировой порядок, подчинив себе силой нового оружия все народы.
Идея ракеты на жидком топливе была использована другим звуковиком — Вернером фон Брауном, преданным, как и Цимлянский, своим юношеским мечтам о запуске первого космического объекта и выходе человека в открытое космическое пространство.
Фон Браун был готов на все ради воплощения своей идеи. На деньги нацистов он занимался созданием ракет дальнего действия — самого сильного и быстрого на тот момент разрушительного оружия на земле. Правильно выбрав спонсоров, сначала нацистов, а после капитуляции Германии американцев, фон Браун реализовался в своих самых фантастических звуковых планах, осуществив запуск пилотируемого корабля с доставкой и высадкой человека на Луну.
Имя Цимлянского, который еще в 30-х являлся инициатором многих военных и мирных проектов, работая на Германию, затерялось в истории. Его идеи, планы, проекты, позднее претворенные фон Брауном и другими немецкими учеными в конкретные, чаще военные объекты, были вывезены с территории Германии и присвоены союзниками. Германия лишилась своих гениальных звуковиков, которые отправились за океан создавать мощь и величие другого государства, делавшего первые шаги по направлению к новому по тем временам виду агрессии — холодной войне.
О Цимлянском поторопились забыть. Для Запада неполиткорректно рассказывать всему миру о сомнительном русском, благодаря которому человечество открыло дорогу в космос. Естественно, все лавры достались бывшим ученым вермахта, переехавшим в Штаты и поднявшим их оборонную промышленность на небывалую высоту, втянув в гонку вооружений едва оправившийся от тяжелейшей войны Советский Союз.
Однако между настоящими учеными всего мира существует свой профессиональный кодекс чести и уважение к коллегам. Созданный Вернером фон Брауном пилотируемый космический корабль, с первой в истории космонавтики высадкой американских астронавтов на Луну, был назван в честь физика и конструктора Аполлона Цимлянского «Apollo-11». В 1969 году, после благополучного завершения американского космического проекта, фон Браун шокировал мир сенсационным заявлением: «Моим учителем является русский инженер Цимлянский, которому я очень благодарен и признателен за полученные от него знания».
Говоря языком системно-векторной психологии Юрия Бурлана, свойства развитого анального вектора вынуждали фон Брауна «выравнивать ребро квадрата»: «за добро платить добром», «возвратить взятое». Вернер фон Браун с анальной немецкой педантичностью «выразил» своему учителю уважение и благодарность за полученные знания и идеи, сообщив о нем миру и назвав летательный аппарат его именем.
Память об Аполлоне Аркадьевиче Цимлянском была увековечена дважды: в романе Алексея Толстого «Гиперболоид инженера Гарина» и на борту космического корабля «Apollo», получившего имя русского ученого.
Гений и злодейство — вещи несовместные?
Запуску ракеты на Луну предшествовала работа над созданием ставшей знаменитой в конце войны V2 (ФАУ2). Сам конструктор не усматривал в ней нового смертоносного оружия. Его это вообще мало интересовало. Крылатая ракета, при помощи которой в 1944–1945 гг. бомбили пригороды Лондона, стала для Вернера новым шагом на пути к освоению космоса.
Ученые такого уровня, как Вернер фон Браун или Аполлон Цимлянский, не стоят перед моральным выбором — реализоваться в качестве гениального инженера, конструктора, физика-ядерщика и осуществить свою фантастическую мечту или отказаться от наполнения собственных звуковых пусто̒т, опасаясь того, что к тебе на всю жизнь прилепится клеймо «Nazi».
Фон Браун создавал страшное оружие, считая, что как ученый, как создатель ракеты не несет моральной ответственности за ее будущее использование. «Что касается моего прошлого, совесть меня не мучает… я горжусь своими достижениями», — станет он снимать с себя обвинения, когда правда о его службе нацистам выйдет наружу.
Современники утверждали, что фон Брауну было наплевать на все. Его главной целью было построить ракету любой ценой. Для звуковика, увлеченного наполнением своих нехваток, не существует мира снаружи, он поглощен только своей идеей. Таких людей называют фанатами своего дела.
Вопреки множеству протестов выживших узников концлагерей, работавших на заводах по выпуску ракет в Пенемюнде и Миттельберге, фон Брауну не было предъявлено обвинений в использовании им рабского труда заключенных при создании оружия уничтожения.
Кожный звуковик ради достижения своих целей не брезгует ничем. Это очень внятно показано у Алексея Толстого в «Гиперболоиде», где Гарин, в отличие от фон Брауна или Цимлянского, мелкий жулик, мечтающий завладеть золотом мира. Развитый звуковик, вкусив счастье наполнения своих пусто̒т, станет работать на военную промышленность и в условиях диктатуры.
Здесь моральную ответственность несут те, кто вынуждал талантливых конструкторов, не оставляя им выбора, работать на военную машину Гитлера. Жесткий контроль СС был способен бесследно убрать любого недовольного, и фон Браун, при всех своих аристократических корнях, гениальности и достижениях, не являлся исключением.
Ни один ученый Германии не мог себе позволить ослушаться Гитлера, отказаться возлагать результаты своего труда на алтарь нацистской идеологии или перестать заниматься разработкой и совершенствованием военного потенциала страны. Отказ от участия в создании новой военной техники расценивался как признание в том, что война проиграна. Гитлер даже в начале 1945 года делал ставку на нападение, тем самым оставляя государство без оборонительного оружия. Отсутствие в первую очередь ПВО сделали Германию легкой целью для бомбардировок советскими самолетами и самолетами союзников.
Гитлер не хотел слышать об обороне, расценивая все разговоры о ней предательскими. Если бы Германии на базе ее военной мощи удалось создать свой оборонительный щит, война могла иметь другой исход. Не исключено, что именно она, а не Америка стала бы первым в мире государством, владеющим ядерным оружием и мощнейшим военным потенциалом, сохранив свою целостность. Гитлер не желал слушать о поражении и отвергал любые попытки ему это объяснить.
